Пожертвования. Только пожертвования. Для того, чтобы государство начало что-то давать, надо сначала, естественно, сделать план. Сметы, планы, документацию – на неё выделили 1 млн. 400 тысяч рублей. В основном поступают частные пожертвования. Последнее было крупное от Газпрома (около 500 тысяч рублей). Но практически всё идёт за счёт пожертвований, так как храм этот в своё время строился для привлечения старообрядцев, старались, чтобы было вместительно, красиво, добротно. Очень часто такое строительство существовало благодаря крупной государственной дотации. Так был возведён и этот храм - на чердаках, когда делали уборку, были найдены куски документов, по которым видно, что сюда поступали именно государственные средства. И этот храм был среди единоверческих, судя по всему, центральным. Таких приходов было несколько в городе. Но как только пало самодержавие, эти немноголюдные приходы перешли в старообрядчество.

В каждом старообрядческом населённом пункте старались построить единоверческие храмы, но это не закрепилось. Те, которые тяготели к старым порядкам, – ушли назад к старообрядцам, те, которые привыкли к новым порядкам, – стали новообрядческими.

Есть сейчас в Московской патриархии старообрядные приходы, но они к ним очень подозрительно относятся, потому что получается чаще всего так, что люди, которые посещают эти приходы, присоединяются потом плавно к старообрядцам.

Наш приход небольшой на данный момент. Было несколько предпосылок к этому. Старообрядцы были всегда достаточно образованными людьми и по церковному, и по мирскому. После войны люди закончили институты и разъехались из-за этого. К тому же по стране разнообразные процессы шли – стройки, например. А также в связи с Чернобыльскими событиями значительно уменьшилось население города. К тому же старообрядческая церковь в городе не одна, есть ещё Преображенская. Поэтому старообрядцы поделены между этими двумя приходами. Безусловно, приходы в данной местности небольшие, если примерно, то где-то человек триста из тех, которые подают признаки заинтересованности в духовной и церковной жизни. За богослужением повседневным бывает человек 30, по праздникам, конечно, больше. К тому же часть прихожан является из тех мест, где храма нет. А вообще есть люди, тяготеющие именно к нашему храму, – они приезжают из Москвы, из Гомеля, из Брянска в том числе. Сейчас, кстати, проводятся работы с целью открыть общину в Брянске. Там есть выходцы с Молдавии и с юго-западных районов. Пока собираемся в домах, где происходят исповеди, причастия и тому подобное. А именно наши приходы, зарегистрированные, есть в Новозыбкове, Клинцах и Злынке.

Естественно, исповедь. Пасхе предшествует Великий пост, у нас он достаточно строгий. В течение недели, на буднях, пища даже без растительного масла, кроме субботы и воскресенья. На Благовещение и на Вербное – два раза за пост – позволяется вкушать рыбу. Но в этому году, поскольку Благовещение попадает на страстную неделю, то не положено даже и этого. Естественно, пост, исповедь, достойные – причащаются. Немало важно – спевки хора, чтобы достойно подготовиться к празднику, чтобы достойно было совершено богослужение.

Я бы не сказал, что он большой. Опять же, это зависит от праздников. В основном, человек по 7 на правом, на левом клиросе стоят.

Штат служащих – один батюшка. Из духовенства – один я. Есть ещё чтец. Остальные, чаще всего в наших старообрядческих приходах заведено так, что все работают на добровольных началах. В основном, в штате, так сказать, люди пенсионного возраста, которые могут посвятить себя храму. Конечно, есть люди, которые и работаю – например, среди тех, кто ходит на хор. У них, понятно, работа, дети, школа и тому подобное – эти люди бывают не на всех службах. Поэтому опор идёт на тех, кто уже на пенсии. Тем более, в Новозыбкове пенсионный возраст наступает раньше, чем во всех остальных местах – женщины с 45, мужчины – с 50 лет. Пенсионеры, конечно, несколько условные, но люди с этого возраста, как правило, и начинают чаще ходить на богослужения. Можно сказать, что сейчас такой критический момент – смена поколений. Эта смена происходит и среди прихожан, и среди клира.

Я бы не сказал, что её много, но она есть. Она есть. Чтецу, например, нет ещё 30. Много людей, которым нет сорока, и она достаточно ревностно посещают храм, интересуются богослужением. Есть люди и прослойки интеллигенции – учителя, служащие. Сейчас новые люди пришли на клирос, на богослужение – мы их подучиваем. Богослужение сложное. Есть, конечно, какая-то канва, которая читается и служится каждый раз, а есть то, что надо менять. У нас уставщица сказал: «Богослужение – это ребус, его нужно разгадать, нужно всё сложить, так, чтобы всё получилось».

Можно сказать, что всё-таки наши инициативы спускаются на тормозах. Не стараются
нас куда-то официально допустить, но в Новозыбкове к старообрядцам относятся адекватно, потому что знают, что город основан старообрядцами и мы здесь присутствуем. А в некоторых местах даже и сейчас очень трудно зарегистрировать старообрядческий приход, получить землю под строительство храма. Вот в Вязниках, например, где были очень большие преследования старообрядцев, их там очень много сожгли во время расправ, то, даже когда подавали заявление о регистрации, там депутаты собрались и сказали: «А на что нам в городе старообрядчески храм?». А в принципе, какое ваше дело? Ведь есть процент населения
и достаточно большой, который мог бы использовать храм.

Бывали случаи, когда новообрядцы прибрали к рукам бывшие старообрядческие церкви,
их это вполне устраивает. Но были случаи в Арзамасе, например, в Вологде, а сегодня, надо сказать, население излишней религиозностью не страдает, так вот там сохранилось некоторое количество незанятых церквей, но старообрядцам ни одного храма не дали. Им пришлось строить храм снова, причём в Арзамасе построен большой храм, так как людей много.
На это, конечно, были затрачены и средства, и силы. И в Вологде так же – несколько церквей стоит, просто-напросто разваливается, но их не дают. Хотя на словах всё очень доброжелательно.

Вы знаете, в Новозыбкове они ни одной церкви не тронули. Здесь вообще в 30-е годы все церкви позакрывали в городе, они все были превращены в склады. Говорят, в Преображенской церкви было зерно засыпано. Когда ремонтировали полы, там была обнаружена шелуха от овса. Все церкви были под складами. Там не только зерно, но и яблоки лежали и многое другое. Впервые церкви открыли в 1941 г. при немцах, уже на Успение служили. Сюда немцы быстро пришли, сразу все церкви открыли, и после освобождения церкви, в основном, не закрывались. Только одну, Рождественскую, закрыли. С ней, кстати, связана интересная история: царские войска приехали в Новозыбков разгонять старообрядцев. Последние закрылись в этой церкви Рождества Христова дрекольями, не дали закрыть церковь, а когда полк разозлил чем-то старообрядцев, они выскочили из церкви и выгнали полк с Новозыбкова. Кстати, как раз лет пять назад было двухсотлетие этого события.

Как сказать, есть один священник, который очень недоброжелательно к старообрядцам относится. С настоятелем всё хорошо, даже на какую-то поддержку по хозяйственной части можно рассчитывать, мы уже обращались несколько раз. Из новых церквей духовенство я не очень хорошо знаю, но вообще нас мало, мы здесь все друг друга знаем. Знаем, кто в какую церковь идёт, всё-таки город небольшой. К тому же прошли те времена, когда старообрядцы женились только на тех, кто из своей среды – жена у меня, например, не природная старообрядка. У меня достаточное количество родственников новообрядцев, которые посещают эти храмы. Недавно меня по официальному случаю пригласили в Чудо-Михайловскую церковь, там был престольный праздник, настоятеля награждали орденом – было официальное мероприятие после богослужения и нас, старообрядческое духовенство, тоже пригласили – мы нашли возможным посетить. Вообще очень интересно - заходишь в храм, стоишь, смотришь: тётя жены, это - соседи, с этими мы работали, это - моя бывшая бригадирша. Отношения в основном хорошие, нормальные. В других местах, если услышат слово «старообрядцы», то будут думать, что это сектанты или ещё что-нибудь. А у нас здесь, во-первых, представлены старообрядцы-поповцы. Поэтому здесь догматически никакой разницы мы не имеем. Хотя есть вещи, которые в последнее время у новообрядцев настораживают. В основном, мы друг друга понимаем. Местные священники знают и наши порядки, и наши воззрения, поэтому не бывает никаких сложных ситуаций.

Как вы обратили, вероятно, внимание, иконы у старообрядцев ориентированы на византийские древнерусские образцы. Но надо сказать, что наша местная икона – Новозыбковская, Клинцовская, есть термин и Ветковская икона, хотя это не совсем точно, так как Ветка – это уже Беларусь. Так вот у нас икона несколько своеобразная, она отличается от других икон. Вообще иконописные стили всегда достаточно локальные, более или менее резко отличаются по местностям. Всегда можно отличить московскую икону от новгородской, псковской, ростовской, ярославской.

Икона юго-запада Брянской области имеет свои особенности. Здесь прослеживается стиль барокко, хотя этот стиль для иконописи совершенно не характерен. Однако он очень органично вписался, и наши иконы имеют особое своеобразие: они достаточно яркие, очень широкий, богатый набор иконографии. Очень богатый набор сюжетов, любили у нас иконы богословского содержания, сложного, есть иконы с определёнными святыми, а есть иконы сюжетные, например, Триипостасное торжество, Неопалимая купина, которые имеют под собой богатую богословскую подоплёку.

Есть иконы, которые попадаются, в основном, в нашей местности или распространены не только у старообрядцев, например, Никола Чудотворец. Он изображён в пол-оборота, поэтому его называют ещё Никола Отвратный, считалось, что ему молятся об отвращении различного рода бед. Хотя я слышал, что подобный образ был над Никольскими воротами в Кремле. Старообрядцы, конечно, всегда благоговели перед стариной и перед теми святыми, которые были на Кремлёвских башнях.

Есть икона, которая у старообрядцев называется Спас Смоленский, сейчас её поставили над Спасскими воротами Кремля.

Есть икона – Боголюбская, исторически она изображалась таким образом: во сне её увидел князь Андрей Боголюбский. Здесь Богородица молится сыну за род человеческий. Позже иконография этого образа стала шире и начали изображать перед Богородицей московских святых, дальше изображались московские юродивые, а позже стали добавлять святых соименных заказчику иконы и тех, которым молились от различных бед и напастей. Георгию, например, молились от съедения скота зверьми. Но это уже прикладной характер изображения. Все такие изображения варьировались, но, тем не менее, были. Например, в частности, по стилю вот эта - местная икона – Слобода Митьколка. А вот эта икона Одигитрии Богородицы, Кострома. Письмо, как можно заметить, разнится. У нас любили цветочки, лопухи – всё это на одеждах изображали. Вот местный Никола, полагаю, это где-то середина 19-ого века. Фон с подчеканкой любили делать. Риза с лопухами опять же, любили это дело. Но если бы, например, это писали в Москве, то, скорее всего, изображали бы кресты в кругах. А это - Неопалимая купина. Кроме того, что «Неопалимая купина» - ёмкое богословское понятие, здесь изображали и символы евангелистов, и символ владычества Господа над землёй и над небом. Причём в кругах и ромбах изображены ангелы стихии – всё это имеет богословское объяснение.

Вот сцена положения во гроб Христа, это наша местная икона. На иконах любили чеканенные ризы и чеканили достаточно искусно. Не во всех местах бывали ризы, а если были, то разные: где-то попроще, где-то поизощрённей. Серебряные попадались. Но серебряных много сняли во время голода, в 20-х годах 20 века. А вообще работа была с эмалями, очень красивая.

Вот очень распространённый сюжет «Богоматерь, утоли болезни». Ею часто невест благословляли. А это – Фёдоровская икона Божьей матери. Очень красивые бисерные оклады, как вы видите. Это современная работа, но бывали разные степени искусности и старинные. Эта икона Казанской Божьей матери – Урал. Скорее всего, Невьянск. Специально никогда не подумаешь, что она оттуда, но если кто-то немного разбирается, то это сразу видно. Она очень интересна: при определённом одинаковом наборе иконописных элементов, они всё равно все разные. А это - сюжетные праздники.

Практически в каждом старообрядческом селе были люди, которые могли грамотно писать иконы, так как тот, кто их писал, должен был быть грамотным ещё и богословски. Сейчас смотришь новые иконы и видишь, что писаны неграмотно, люди пишут, а что пишут - не понимают.

О себе? – отец Сергий тихонько посмеивается. - Ладно. Родился здесь, мать происходит со старообрядческого посада, который здесь, в шести километрах от города, находится. Отец – белорус. Учился здесь, школу закончил, профессиональное образование получил здесь же. Потом – армия. После армии работал на предприятиях, в типографиях, на заводе. Церковь эту регулярно посещал класса с 9, любил всегда богослужения, интересовался нашим старообрядческой культурой, искусством. Потом, когда здесь умер священник, община просила меня принять сан священника. Так получилось, что вот уже 15 лет я священник, а ещё год был в качестве уставщика.

Храм сильно пострадал в 1959 г. – полностью сгорела крыша, вся венчающая часть. Что-то пытались соорудить близко к оригиналу, небольшие купола с крестами на крыше, так оно и стояло. Когда я сюда пришёл, священника не было, дохода – тоже, всё было довольно печально, на грани закрытия. Но постепенно всё наладилось. У нас очень хороший местный архитектор, она по старым фотографиям составили чертежи, и мы восстановили исторический вид храма.

За последние два года ликвидировали аварийные участки на колокольне – там были большие проблемы, подгнила опорная часть, колокольня грозила обрушиться на храм. Подрубили, сделали, наклон определённый остался, но с этим мы пока бороться не можем. Она хотя бы не падает. Сделали новый крест на куполе, перекрыли купол, постепенно опускаемся вниз. Очень много сделано работ внутри, которых не видно, – подливка фундамента, например. Храм, как можно заметить, очень большой и очень затратный. Будь он меньше, мы бы при своём скромном финансовом положении горя не знали. Всё очень сложно. Для ремонта надо найти средства, надо найти лес, надо найти людей, но мы стараемся.

Специальных богослужений мы не делаем, мы не можем их совершать за лиц, которые не были причастны к старообрядческой церкви. Если бы кто-то обратился, мы бы, конечно, служили. На 9 Мая, например, мы всегда служим панихиду за наших погибших на войне. Естественно, все по этому поводу сочувствуем и скорбим. Мы, хотя и имеем отдельную церковь, отдельную организацию, но от страны себя не отделяем. Мы служим в армии, исполняем свой гражданский долг, ходим на выборы и так далее. Конечно, то, что касается таких трагических вещей, у прихожан находит глубокий отклик.